07.03.2010 в 23:34
Пишет Evangeline Lain:Прах Армагеддона, Дин, Сэм, Бобби, ангст, paxlux
Название: Прах Армагеддона
Автор: paxlux
Переводчик: E_Lain
Бета: Lynnita
Герои: Дин, Сэм, Бобби
Жанр: ангст
Cаммари: Гремит гром, и Дин готов поклясться, что чувствует, как звук прокатывается по дороге. Словно ветер под колесами.
Разрешение: получено
Дисклеймер: все не наше
Прах Армагеддона
Маленькая девочка улыбается в темноте, пламя свечи освещает ее лицо. Она поет, и ее маленькие пальчики движутся в такт словам, отбрасывая тени.
Она смеется.
Свеча гаснет.
***
Гремит гром, и Дин готов поклясться, что чувствует, как звук прокатывается по дороге.
Словно ветер под колесами.
Сэм сидит и смотрит в окно.
С небес течет пепел.
***
Холодно. Но дорога сияюще-черная, ослепляющая, будто стоит жара.
Туманно. Линия горизонта стерта. Как прожженная дыра на бумаге, из тумана возникает закусочная.
Вывеска когда-то была красной, но под тонким слоем капель-пепла стала серой.
Сэм указывает: «Старые кости» — гласят круглые треснувшие буквы. Дин вздыхает.
Гравий хрустит, когда Импала останавливается. Дин моргает, ему на мгновение кажется, что под колесами машины, выбитые и разбросанные по дороге, хрустят зубы.
Машины на автостоянке покрыты пеплом.
Пепел поглотил краску. Медленное гниение и ржавление. Кровоточащие тела под цветными чешуйками и полосками.
Колокольчик над дверью наклоняется и приглушенно звякает. Сэм трет переносицу – накатывает боль и слабость.
Дин оглядывается вокруг.
Слегка пахнет маслом. Что-то сгорело, оставив после себя дым и ослабевающий запах. Что-то начинает гнить, но еще не воняет. Все какое-то тревожное, раскрытое.
На стойке лежит человек, ноги свисают с табурета, под щекой ржавеет вилка.
Пара за столиком: девушка что-то писала кровью или кетчупом, пальцы застыли в вязком нечто.
Сэм осторожно идет в сторону уборных, Дин заходит за стойку.
Официантка свернулась калачиком, колени согнуты, глаза пусты и мертвы, смотрят вверх на листки с заказами. Все ее точки над “i”стали звездами.
Около холодильника, в помятом фартуке лежит повар. Дверь широко распахнута, и все продукты тают у него в руках.
Старик в твидовом костюме валяется около мужского туалета, свернувшись на боку так, словно расколотая плитка — лучшая подушка в мире.
Его трость лежит рядом, преданная и бесполезная. До шляпы не дотянуться.
Закусочную будто накрыла песчаная буря. Волны праха. Волна за волной. Повсюду пепел. Заброшенные руины и древняя история.
Чья-то история. Не их.
Дин рукавом протирает какую-то стеклянную емкость. Из куска пирога вытекает фруктовая начинка.
Из-за пепла в воздухе, на каждой поверхности, на ледяной коже, Сэм и Дин видят краем глаза пары черных глаз.
Волосы падают Сэму на глаза, а он пишет свое имя, расчищая поверхность стойки.
Пальцы пачкаются в пыли, он трет подушечки, они пахнут серой и жжется, жжется, жжется.
Закусочная – дом с привидениями. Парни чувствуют запах смерти, медленно нарастающей ярости.
Они оставляют позади дым и пламя. Здание трещит и разлетается стеклом.
Дин сжигает машины – погребальные костры на колесах. Сэм смотрит, как покачивается вывеска «Старые кости». Пепел укутывает как снег.
***
Это не начало.
Но и не конец.
***
Не только пепел сыплется с неба. Иногда идет дождь, льется вода. Сэм высовывает руки из окна и капли стекают по пальцам. Он прислушиваются к шепоту дороги. Это лучше молчания, приносимого пеплом.
Демоны не бродят по Земле открыто, как того ждали люди.
Они вселяются в тела, ходят под пеплом с зонтами, сжимают в руках бумажные пакеты из магазинов. Совсем как люди.
Но они не ходят в одиночку – боятся, думает Дин, самоуверенно ухмыляясь. Наверное, решили, что охотники начеку.
Сэм звонит Бобби, узнает о слухах.
Что-то еще пришло в этот мир, что-то бредущее сквозь пепельный туман. Что-то голодное.
Когда Дин замечает вспышку черного в глазах, он не колеблется и прямо спрашивает, становясь перед стулом. Шаги заглушает сгнивший линолеум.
И демон заикается, прикусывает свой украденный язык. Демон гордится и боится одновременно, пытается разорвать веревки, стягивающие запястья, не обращает внимания на капающую кровь.
Снаружи хлопьями валит пепел, в грязный снег, никогда не бывший белым.
***
Ветер дует с разных сторон и всегда приносит запах гари, только пахнет каждый раз по-разному. Дерево. Стекло. Сигареты. Свечи. Спички. Пластмасса.
Парни стоят у мотельной комнаты, и Сэм вздрагивает, когда ветер приносит запах горелой плоти.
В тот вечер не до ужина, они пьют до тех пор, пока не заканчивается ТВ-вещание.
***
— Надо что-то делать, — говорит Дин.
— Идеи есть?
— Еще раз позвонить Бобби? Может он…
— Он читает. Последний раз, когда я ему звонил, он не спал уже два дня.
— И он ни о чем не слышал?
— Тишина. Все уходят в землю.
— Думаешь, мы…?
Волнистые волосы Сэма падают на глаза – коричневые полоски на ореховом. Он вскидывает взгляд на Дина.
— Может быть. Но сначала надо понять, что мы можем. Должен быть… В плане, мы не можем бежать. Надо бороться.
Одна ладонь лежит на плече брата, вторая на машине, и Дин кивает, сглатывает с тихим звуком, похожим на вздох.
— Ладно, Сэмми. Куда?
***
Они находят девочку: на ней черные кожаные штаны, покрытые пеплом, фиолетовая рубашка с пронзенным сердцем, оплетенным колючими виноградными лозами.
Она привязана к земле: рельсовые гвозди и веревка. Руки раскинуты, лодыжки скрещены.
На лбу и нежной коже запястий – отметины, пепел на губах и щеках смешался с кровью.
Дин звонит Бобби и описывает символ.
— Смахивает на одержимость. Странная форма экзорцизма. Перезвони.
Застрелена в живот.
Круглый островок земли под ней выжженная, засохшая грязь (испачканная кровью).
Девочка мертва.
Дин смотрит на лицо Сэма и тут же отворачивается, слышит, как за спиной Сэм выворачивает и выдергивает из земли гвозди.
Спички вспыхивают и на этот раз ясно, что горит и какой запах подхватит ветер.
Пока они идут к машине, начинается дождь.
***
Война. Пепел медленно укрывает поле битвы.
Слепая драка. Они бродят по разбитым дорогам и разговаривают с людьми. Их голоса словно мертвы.
Сражения. Залпы сверкают в тусклом свете дня. Размытая фотография, все меньше и меньше напоминающая прежний мир.
Вся эта фигня разбегается, как тараканы из-под плинтуса. Сэм устало смеется. Слишком много текилы.
Бармен хмуро смотрит на них и больше не разливает ничего, кроме пива.
Что-то щелкает, и Дин ломает бильярдный кий об колено и кидает его в стену. Один обломок совсем как нож.
Руки Сэма огромные, теплые от алкоголя и пота, заталкивают Дина в машину.
— Мы стараемся из всех сил, Сэмми, изо всех сил. Но я не знаю, я не знаю… Мы пытаемся…
— Дин, перестань страдать фигней!
— Я не страдаю фигней, сучка. Я просто…
— Да, я знаю.
— Я знаю, что ты знаешь.
Сэм за рулем, и на следующее утро Дин почти благодарен за похмелье. Будто сегодня обычный дурацкий денек, а не… ну то, что сейчас.
Он отмывает машину от пепла. Разговаривает с ней. Она никогда не закончит так, как те, другие, старые кости в «Старых костях». Он не сожжет ее. Никогда.
Гори все огнем. Но не его детка.
***
Ружья лязгают друг об друга, но слышен лишь нарастающий где-то вдалеке шторм, стук града. Приближающийся. Но так и не появляющийся.
Битва. Они не участвуют в ней.
Чувство, будто кожа чужая.
Дин хмуро чистит оружие, а Сэм смотрит в окно, будто можно что-то разглядеть.
Мотельный клерк удивлен их увидеть. Он пристально смотрит на них – лицо бледное и подбородок поджат. Дин не обращает внимания, даже когда их пальцы сталкиваются. Так в каждом городе. Клерк просто пытается удостовериться, что они настоящие.
Дин понимает это, когда восьмилетка встает на табуретку, подает ручку, чтобы он расписался в гостевой книге и говорит:
— Ух ты! Ты твердый! Не то, что те люди в коридоре.
И это звучит так спокойно, как само собой разумеющееся. Ее жизнь полна таких людей в коридоре.
Они нашли покойников в комнатах. Пепел стелется под окнами. Два этажа трупов. Даже горничная мертва, стоит на коленях около окровавленного полотенца и красных черепков того, что было зеркалом.
Они еще ни разу не натыкались на такой, разрушенный до основания город. Напившись «Джека», они спорят. Вокруг пустота.
Они доезжают до города, из которого приходится удирать со всех ног, кровь течет ручьями. Десятки демонов смотрят на машину, которая такого же цвета, как их глаза. Тогда Сэм разрывает пари. Дин получает свою бутылку «Джека».
Они не участвуют в этой битве.
Они видят раненных и валяющихся по всюду мертвых.
Ветер приносит запах дыма, и земля дрожит под ногами. Сэм молчит. Помогает Дину чистить ружья.
***
За неделю до звонка Бобби. Неделя почти закончившейся соли, сбора новых четок (какие-то остаются в воде, а другие рвутся в нервных пальцах), чистки машины, ружей, ножей. Находят продуктовый магазин, полный крови. Ни одного тела. Детская площадка, усеянная мертвыми птицами, качели сломаны. Сэм напивается в хлам и вырубается, обливая джинсы Дина, пока тот пытается одновременно вести машину и поддержать брата. Уличные фонари мигают как на недоделанном карнавале. Бессонница наконец отпускает, и Дин съезжает на обочину. Отключается моментально.
— Помнишь демона? – спрашивает Бобби
И Дин почти отвечает: которого из легиона?
Почти отвечает: того, кто недавно мне сказал: да пошел ты, убей брата. Ты убежден в своей правоте, в этом вся ошибка.
Но вместо он говорит:
— Да, того с меткой. Веревка и рельсовые гвозди.
Сэм прислоняется головой к стеклу и кивает. Волосы словно струи дождя.
— Парни, это не просто какой-то там экзорцизм. Это самая настоящая пытка.
— Что-то убило эту хрень? – спрашивает Сэм, дыша на стекло. Дин повторяет вопрос в трубку.
— Да, типа того.
— Что?
— Черт возьми, я только символ нашел! Ищу!
— Ладно, Бобби. Спасибо.
Дин вешает трубку, а Сэм вырисовывает руны на стекле.
***
Сэм думает, что все дело в пепле. Он внушает им что-то. Обещает, поощряет, сулит исполнение желаний.
— И поэтому жены травят мужей, сиделки топят детей и люди ложатся спать посреди дороги?
— Да, Дин.
— Но это…
— Это конец света. Что ты еще хочешь?
Сэм слабо, фальшиво улыбается.
— Я хочу знать, что за хрень творится.
— Ад на земле, Дин.
— Давай без драматизма.
— Бобби читает «Откровения».
— Я не думаю, что там говорится об этом, — отвечает Дин.
Пепел летит по дороге, и на какой-то миг можно притвориться, что это снег.
Они в Монтане в конце концов.
— Сожрать. Или быть сожранным. Как думаешь? Эллен что-то слышала.
— И никто не видел это?
— Нет. И оно убивает демонов.
— Так оно на нашей стороне, Сэмми!
— Кое-кого оно оставляет в живых.
Дин замолкает, и Сэм понимает, что брат не слушает музыку с тех пор, как начался этот дурдом и солнце исчезло. Ему тяжело в тишине. Даже уши болят.
— Оно такое спокойное что ли? Проверка? Собирает армию последователей?
— А это важно? – Голос Сэма звучит так же, когда ему было восемнадцать: Я ухожу, и ты меня не остановишь, Дин.
***
Обычно Сэм просыпался в холодном поту, на смятых простынях, с невыносимой головной болью. И не помнил, что кричал.
Настала очередь Дина. Словно они поделили бессонницу. Большего всего он ненавидит просыпаться с криком.
И снова его черед. Сны начинаются вскоре после того, как они находят гвозди, вбитые в пыль. Демон мертв, на лбу и запястьях – клеймо. Трава тлеет. Но тело еще живо. Мальчишка, не больше семнадцати. Еще одно в их возможно-невозможный список.
Он что-то бормочет, пока они пытаются освободить его. Сэм прижимает ладонь к ране на его животе – кровь течет медленно, но еще теплая. Мальчик говорит о последних днях душного лета, о том, как целовался с Сарой под яблоней, как стащил пиво у старшего брата, когда они рыбачили.
Они не успевают развязать его. Он умирает. Волокна веревки, там, где коснулся Сэм, покраснели от детской крови.
Сны всегда одинаковы. Меняются мелкие детали. Мальчик, привязанный к земле, истекающий кровью, потоками крови – не может быть столько в человеке. Она льется изо рта, глаз, и там, где стягивают веревки. Он смотрит на Дина, пытается освободиться. Губы двигаются:
— Ты начал это. Ты начал все это. Все. Чуть посильнее надавить на тебя — и всё. Чуть посильнее надавить — и ты бьешься, как стекло.
Он вдыхает с влажным хлюпом, и плюет в Дина.
Все напрягается, он насаживается на гвозди, пока его спина не выгибается дугой, и кровь бьет струей из живота.
— Ты начал. Он продолжил. Он брал, брал, брал, оно струилось по венам. А потом перешло к нам, дало нам силу. Он наш, не твой. С той ночи, как был младенцем. С той ночи, как умер, и ты остался один. Все началось из-за тебя. Но ты не сможешь остановить это, потому что слишком напуган. Ты знаешь. Знаешь. Ты сломлен. Слишком много кусочков, и ты не соберешь их вместе.
С криком мальчик сгорает в пламени:
— Ты знаешь. Ты не остановишь. Не сможешь.
Просыпаясь, Дин слышит смех.
***
Дин борется со сном.
Сэм слышит шепот пепла.
После того, как умоляет Дина остановиться и поспать.
***
В Канзасе они находят заброшенный дом. Сэм спит, а Дин смотрит в ночь.
Самая маленькая спальня находится с южной стороны. Там они чуть ли не спотыкаюсь об маленькую девочку. Сэм касается ее плеча. На ней сине-белое платье в лентах и оборках. Волосы закрывают лицо. Легко и осторожно его, почерневшие от зажженных спичек пальцы, откидывают каштановые пряди с глаз и щек.
Сердце не бьется. Девочка свернулась около кучки свечей, воск застыл лужицами.
Сердце не бьется. Дин уносит ее от Сэма, из дома, укачивая на руках, так же, как когда-то маленького Сэмми.
***
Звонит Бобби. Сэм заканчивает обрисовывать пятьдесят третью розочку на обоях, отвлекаясь от: пепел, пепел, мы все…
Беседа короткая. Дин встает с кровати, где сидел, опустив голову на руки. Сэм что-то ломает. Похоже на стекло и металл.
Он выслеживает, сжирает. Его армия скоро заполонит всю Землю.
Сэм либо ведет, либо умирает.
Они говорят «нет».
***
Они едут к Бобби.
Шины шуршат по пеплу. Единственное, что слышит Дин, звук постоянно падающего пепла.
Сэм слышит это в тишине, Дин – в движении.
Дом Бобби пуст. Не считая двух демонов, валяющихся на полу в гостиной в ловушке.
— Ребят, вы какие-то уставшие, — говорит девчонка, облизывая губы.
— Много развлекаются, — отвечает парень, его пальцы соскальзывают в задний карман ее джинсов.
Удобно устроившись в его руках, девушка продолжает:
— Без нас? Ну вот. Я постоянно слышу, как здорово вы проводите время.
Ухмылка Дина ледяная, Сэм спокойно и легко читает заклинание.
— Что вы тут делаете? Где Бобби? Что убило ваших дружков?
Вопросы Дина звучат вперемешку с латынью и рычанием. Он спрашивает, чтобы услышать что-то новое. Может Бобби был не прав, может они…
Но демоны вопят и изрыгают проклятья, Дину становится скучно, пока девчонка не говорит:
— Тебе снятся сны?
Сэм смотрит на Дина, но не останавливается. Дин смотрит на демона.
— Тебе. Тебе же снятся сны. Ты знаешь. Знаешь, что это. Великий Дин Винчестер, напуганный до усрачки под конец этого сраного Апокалипсиса. И твой брат тоже знает. Но знает, что виноват, слишком боится признать, что налажал. Вы ни хрена не сможете. Отличная парочка. Неудивительно, что вы проигрываете.
Она улыбается, показывая острые белые зубы. Глаза закатываются, и шея ломается.
Комната погружается в темноту, как клетку накрыли тканью. Единственный свет – метки на лбах и запястьях.
Рты демонов открыты в беззвучном крике. Дин практически видит человека, одетого в длинный черный плащ, он, не целясь, стреляет в тех, кто когда-то были людьми.
Дина кидает на стену, на книжные полки, слышит, как рядом с треском падает Сэм. Кости ломаются, как деревяшки.
Чувство, что по нему бьют. Огонь проходит сквозь него…
***
Сэм сипло дышит в ухо. Надрывное дыхание. Дин больше не может слушать.
— Дин, давай, давай же. Я не могу двинуться…
Его лицо очень близко, и Дин видит кровь на губах. Он кашляет, поворачивает голову и сплевывает красным.
— Сэм, нет, что…
— Бок, кажется бок…
Дин, наконец, встает, делает шаг. Что-то не так с лодыжкой, и рука — нет плечо — вывихнуто. Наклоняет голову, глаза щиплет. Течет кровь.
Зеленое и фиолетовое пересекает лицо Сэма, он пытается вытолкать Дина за дверь, но хватается за бок, рука неловко вывернута, будто он пытается пальцами заменить ребра.
Дин едет не оглядываясь. Набирает Бобби, когда его дом остается позади.
***
Бобби.
Эллен. Джо.
Никто не звонит.
Сэм засыпает, и Дин будит его, когда тот начинает захлебываться кровью, кашляя, кашляя, кашляя.
Машин нет.
В канаве валяется семья.
Вещи разбросаны вокруг.
Игрушка, а через пару метров, куда отлетела машина, детская бутылочка.
Где-то справа был город. А сейчас серая равнина. Идет дождь, и пепел никогда не тает.
***
Покосившаяся церковь, кривые стены. Камень и дерево. Сэм спрашивает вслух, сколько она уже тут стоит.
— Святая земля.
— Типа нам повезло.
Они сидят и слушают шепот пепла, звук битвы, в которой они не участвуют.
***
Три ребра. Одно, скорее всего, проткнуло легкое. Под глазами синяки от недосыпа и из-за сломанного носа. Синяки на руках — от охоты. Синяки на ногах — от бега.
— Надо было лучше следить за тобой, Сэмми.
— Опять эта хрень?
— Я серьезно.
— Я тоже. Не начинай, Дин.
— Я просто…
— Слушай, я знаю. Это не твоя вина.
— Ты не слышишь? Я вижу сны. Она же говорила и теперь…
— И ничего теперь. Я знаю, что за сны ты видишь. Они и мне снятся.
— Но ты… Ты не говорил.
Сэм пожимает плечами и вздрагивает.
Дин ругается, смотрит на камень в руке и кидает его в окно.
— Ничего не случится, Сэмми.
— Если мы разберемся, если будет шанс, то мы…
— Что? Мы ничего не можем. Мы проходило через это сто раз. Хватит.
— Ты видел дороги, Дин? Ты слышал…
— Да, Сэм. Да.
В свете свечи Сэм выглядит на шестнадцать, волосы вьются, руки опущены, словно он опять подрался с отцом, собираясь вновь уехать.
***
Падает пепел.
Скапливается на машине. Дин стискивает зубы.
Сэм кашляет и тревожит прах на церковных скамейках. Пишет свое имя, имя Дина, латинские фразы.
Все спокойно. Только церковь поскрипывает, когда земля дрожит под ногами.
Они пытаются вздохнуть.
***
Сэм слышит колыбельную. Может, это голос матери. Усыпляющий.
Дин слышит голос отца, учащий, как разбирать ружье, как заряжать и как жать на курок.
Они разговаривают. Чтобы не слышать.
***
— Дин?
— Да, Сэмми?
— Мы должны.
В ответ где-то вдалеке начинается гроза, сыплет град. Приближающийся. Но так и не появляющийся.
***
Углы церкви полны пепла.
Дин засыпает засохшие пятна крови Сэма. На Сэме все еще та порванная рубашка. В нем — сломанные ребра.
Ружья чистые.
***
Он думает обо всем том оружие, которое они собрали за эти годы. О пулях, что они купили, сделали, зарядили, выпустили. Металлический дождь. Бесчисленное количество пуль…
— Сэмми.
— Да, Дин.
Сэм кивает, и Дин наклоняется вперед. Лбы сталкиваются на мгновение.
Широко распахнутые глаза.
Вдвоем.
URL записиНазвание: Прах Армагеддона
Автор: paxlux
Переводчик: E_Lain
Бета: Lynnita
Герои: Дин, Сэм, Бобби
Жанр: ангст
Cаммари: Гремит гром, и Дин готов поклясться, что чувствует, как звук прокатывается по дороге. Словно ветер под колесами.
Разрешение: получено
Дисклеймер: все не наше
Прах Армагеддона
Вверх по водостоку паучок ползёт,
Вдруг он вниз скатился, это дождик льёт.
Солнышко вышло и стало пригревать,
И вверх по водостоку ползет паук опять.(c)
Вдруг он вниз скатился, это дождик льёт.
Солнышко вышло и стало пригревать,
И вверх по водостоку ползет паук опять.(c)
Маленькая девочка улыбается в темноте, пламя свечи освещает ее лицо. Она поет, и ее маленькие пальчики движутся в такт словам, отбрасывая тени.
Она смеется.
Свеча гаснет.
***
Гремит гром, и Дин готов поклясться, что чувствует, как звук прокатывается по дороге.
Словно ветер под колесами.
Сэм сидит и смотрит в окно.
С небес течет пепел.
***
Холодно. Но дорога сияюще-черная, ослепляющая, будто стоит жара.
Туманно. Линия горизонта стерта. Как прожженная дыра на бумаге, из тумана возникает закусочная.
Вывеска когда-то была красной, но под тонким слоем капель-пепла стала серой.
Сэм указывает: «Старые кости» — гласят круглые треснувшие буквы. Дин вздыхает.
Гравий хрустит, когда Импала останавливается. Дин моргает, ему на мгновение кажется, что под колесами машины, выбитые и разбросанные по дороге, хрустят зубы.
Машины на автостоянке покрыты пеплом.
Пепел поглотил краску. Медленное гниение и ржавление. Кровоточащие тела под цветными чешуйками и полосками.
Колокольчик над дверью наклоняется и приглушенно звякает. Сэм трет переносицу – накатывает боль и слабость.
Дин оглядывается вокруг.
Слегка пахнет маслом. Что-то сгорело, оставив после себя дым и ослабевающий запах. Что-то начинает гнить, но еще не воняет. Все какое-то тревожное, раскрытое.
На стойке лежит человек, ноги свисают с табурета, под щекой ржавеет вилка.
Пара за столиком: девушка что-то писала кровью или кетчупом, пальцы застыли в вязком нечто.
Сэм осторожно идет в сторону уборных, Дин заходит за стойку.
Официантка свернулась калачиком, колени согнуты, глаза пусты и мертвы, смотрят вверх на листки с заказами. Все ее точки над “i”стали звездами.
Около холодильника, в помятом фартуке лежит повар. Дверь широко распахнута, и все продукты тают у него в руках.
Старик в твидовом костюме валяется около мужского туалета, свернувшись на боку так, словно расколотая плитка — лучшая подушка в мире.
Его трость лежит рядом, преданная и бесполезная. До шляпы не дотянуться.
Закусочную будто накрыла песчаная буря. Волны праха. Волна за волной. Повсюду пепел. Заброшенные руины и древняя история.
Чья-то история. Не их.
Дин рукавом протирает какую-то стеклянную емкость. Из куска пирога вытекает фруктовая начинка.
Из-за пепла в воздухе, на каждой поверхности, на ледяной коже, Сэм и Дин видят краем глаза пары черных глаз.
Волосы падают Сэму на глаза, а он пишет свое имя, расчищая поверхность стойки.
Пальцы пачкаются в пыли, он трет подушечки, они пахнут серой и жжется, жжется, жжется.
Закусочная – дом с привидениями. Парни чувствуют запах смерти, медленно нарастающей ярости.
Они оставляют позади дым и пламя. Здание трещит и разлетается стеклом.
Дин сжигает машины – погребальные костры на колесах. Сэм смотрит, как покачивается вывеска «Старые кости». Пепел укутывает как снег.
***
Это не начало.
Но и не конец.
***
Не только пепел сыплется с неба. Иногда идет дождь, льется вода. Сэм высовывает руки из окна и капли стекают по пальцам. Он прислушиваются к шепоту дороги. Это лучше молчания, приносимого пеплом.
Демоны не бродят по Земле открыто, как того ждали люди.
Они вселяются в тела, ходят под пеплом с зонтами, сжимают в руках бумажные пакеты из магазинов. Совсем как люди.
Но они не ходят в одиночку – боятся, думает Дин, самоуверенно ухмыляясь. Наверное, решили, что охотники начеку.
Сэм звонит Бобби, узнает о слухах.
Что-то еще пришло в этот мир, что-то бредущее сквозь пепельный туман. Что-то голодное.
Когда Дин замечает вспышку черного в глазах, он не колеблется и прямо спрашивает, становясь перед стулом. Шаги заглушает сгнивший линолеум.
И демон заикается, прикусывает свой украденный язык. Демон гордится и боится одновременно, пытается разорвать веревки, стягивающие запястья, не обращает внимания на капающую кровь.
Снаружи хлопьями валит пепел, в грязный снег, никогда не бывший белым.
***
Ветер дует с разных сторон и всегда приносит запах гари, только пахнет каждый раз по-разному. Дерево. Стекло. Сигареты. Свечи. Спички. Пластмасса.
Парни стоят у мотельной комнаты, и Сэм вздрагивает, когда ветер приносит запах горелой плоти.
В тот вечер не до ужина, они пьют до тех пор, пока не заканчивается ТВ-вещание.
***
— Надо что-то делать, — говорит Дин.
— Идеи есть?
— Еще раз позвонить Бобби? Может он…
— Он читает. Последний раз, когда я ему звонил, он не спал уже два дня.
— И он ни о чем не слышал?
— Тишина. Все уходят в землю.
— Думаешь, мы…?
Волнистые волосы Сэма падают на глаза – коричневые полоски на ореховом. Он вскидывает взгляд на Дина.
— Может быть. Но сначала надо понять, что мы можем. Должен быть… В плане, мы не можем бежать. Надо бороться.
Одна ладонь лежит на плече брата, вторая на машине, и Дин кивает, сглатывает с тихим звуком, похожим на вздох.
— Ладно, Сэмми. Куда?
***
Они находят девочку: на ней черные кожаные штаны, покрытые пеплом, фиолетовая рубашка с пронзенным сердцем, оплетенным колючими виноградными лозами.
Она привязана к земле: рельсовые гвозди и веревка. Руки раскинуты, лодыжки скрещены.
На лбу и нежной коже запястий – отметины, пепел на губах и щеках смешался с кровью.
Дин звонит Бобби и описывает символ.
— Смахивает на одержимость. Странная форма экзорцизма. Перезвони.
Застрелена в живот.
Круглый островок земли под ней выжженная, засохшая грязь (испачканная кровью).
Девочка мертва.
Дин смотрит на лицо Сэма и тут же отворачивается, слышит, как за спиной Сэм выворачивает и выдергивает из земли гвозди.
Спички вспыхивают и на этот раз ясно, что горит и какой запах подхватит ветер.
Пока они идут к машине, начинается дождь.
***
Война. Пепел медленно укрывает поле битвы.
Слепая драка. Они бродят по разбитым дорогам и разговаривают с людьми. Их голоса словно мертвы.
Сражения. Залпы сверкают в тусклом свете дня. Размытая фотография, все меньше и меньше напоминающая прежний мир.
Вся эта фигня разбегается, как тараканы из-под плинтуса. Сэм устало смеется. Слишком много текилы.
Бармен хмуро смотрит на них и больше не разливает ничего, кроме пива.
Что-то щелкает, и Дин ломает бильярдный кий об колено и кидает его в стену. Один обломок совсем как нож.
Руки Сэма огромные, теплые от алкоголя и пота, заталкивают Дина в машину.
— Мы стараемся из всех сил, Сэмми, изо всех сил. Но я не знаю, я не знаю… Мы пытаемся…
— Дин, перестань страдать фигней!
— Я не страдаю фигней, сучка. Я просто…
— Да, я знаю.
— Я знаю, что ты знаешь.
Сэм за рулем, и на следующее утро Дин почти благодарен за похмелье. Будто сегодня обычный дурацкий денек, а не… ну то, что сейчас.
Он отмывает машину от пепла. Разговаривает с ней. Она никогда не закончит так, как те, другие, старые кости в «Старых костях». Он не сожжет ее. Никогда.
Гори все огнем. Но не его детка.
***
Ружья лязгают друг об друга, но слышен лишь нарастающий где-то вдалеке шторм, стук града. Приближающийся. Но так и не появляющийся.
Битва. Они не участвуют в ней.
Чувство, будто кожа чужая.
Дин хмуро чистит оружие, а Сэм смотрит в окно, будто можно что-то разглядеть.
Мотельный клерк удивлен их увидеть. Он пристально смотрит на них – лицо бледное и подбородок поджат. Дин не обращает внимания, даже когда их пальцы сталкиваются. Так в каждом городе. Клерк просто пытается удостовериться, что они настоящие.
Дин понимает это, когда восьмилетка встает на табуретку, подает ручку, чтобы он расписался в гостевой книге и говорит:
— Ух ты! Ты твердый! Не то, что те люди в коридоре.
И это звучит так спокойно, как само собой разумеющееся. Ее жизнь полна таких людей в коридоре.
Они нашли покойников в комнатах. Пепел стелется под окнами. Два этажа трупов. Даже горничная мертва, стоит на коленях около окровавленного полотенца и красных черепков того, что было зеркалом.
Они еще ни разу не натыкались на такой, разрушенный до основания город. Напившись «Джека», они спорят. Вокруг пустота.
Они доезжают до города, из которого приходится удирать со всех ног, кровь течет ручьями. Десятки демонов смотрят на машину, которая такого же цвета, как их глаза. Тогда Сэм разрывает пари. Дин получает свою бутылку «Джека».
Они не участвуют в этой битве.
Они видят раненных и валяющихся по всюду мертвых.
Ветер приносит запах дыма, и земля дрожит под ногами. Сэм молчит. Помогает Дину чистить ружья.
***
За неделю до звонка Бобби. Неделя почти закончившейся соли, сбора новых четок (какие-то остаются в воде, а другие рвутся в нервных пальцах), чистки машины, ружей, ножей. Находят продуктовый магазин, полный крови. Ни одного тела. Детская площадка, усеянная мертвыми птицами, качели сломаны. Сэм напивается в хлам и вырубается, обливая джинсы Дина, пока тот пытается одновременно вести машину и поддержать брата. Уличные фонари мигают как на недоделанном карнавале. Бессонница наконец отпускает, и Дин съезжает на обочину. Отключается моментально.
— Помнишь демона? – спрашивает Бобби
И Дин почти отвечает: которого из легиона?
Почти отвечает: того, кто недавно мне сказал: да пошел ты, убей брата. Ты убежден в своей правоте, в этом вся ошибка.
Но вместо он говорит:
— Да, того с меткой. Веревка и рельсовые гвозди.
Сэм прислоняется головой к стеклу и кивает. Волосы словно струи дождя.
— Парни, это не просто какой-то там экзорцизм. Это самая настоящая пытка.
— Что-то убило эту хрень? – спрашивает Сэм, дыша на стекло. Дин повторяет вопрос в трубку.
— Да, типа того.
— Что?
— Черт возьми, я только символ нашел! Ищу!
— Ладно, Бобби. Спасибо.
Дин вешает трубку, а Сэм вырисовывает руны на стекле.
***
Сэм думает, что все дело в пепле. Он внушает им что-то. Обещает, поощряет, сулит исполнение желаний.
— И поэтому жены травят мужей, сиделки топят детей и люди ложатся спать посреди дороги?
— Да, Дин.
— Но это…
— Это конец света. Что ты еще хочешь?
Сэм слабо, фальшиво улыбается.
— Я хочу знать, что за хрень творится.
— Ад на земле, Дин.
— Давай без драматизма.
— Бобби читает «Откровения».
— Я не думаю, что там говорится об этом, — отвечает Дин.
Пепел летит по дороге, и на какой-то миг можно притвориться, что это снег.
Они в Монтане в конце концов.
— Сожрать. Или быть сожранным. Как думаешь? Эллен что-то слышала.
— И никто не видел это?
— Нет. И оно убивает демонов.
— Так оно на нашей стороне, Сэмми!
— Кое-кого оно оставляет в живых.
Дин замолкает, и Сэм понимает, что брат не слушает музыку с тех пор, как начался этот дурдом и солнце исчезло. Ему тяжело в тишине. Даже уши болят.
— Оно такое спокойное что ли? Проверка? Собирает армию последователей?
— А это важно? – Голос Сэма звучит так же, когда ему было восемнадцать: Я ухожу, и ты меня не остановишь, Дин.
***
Обычно Сэм просыпался в холодном поту, на смятых простынях, с невыносимой головной болью. И не помнил, что кричал.
Настала очередь Дина. Словно они поделили бессонницу. Большего всего он ненавидит просыпаться с криком.
И снова его черед. Сны начинаются вскоре после того, как они находят гвозди, вбитые в пыль. Демон мертв, на лбу и запястьях – клеймо. Трава тлеет. Но тело еще живо. Мальчишка, не больше семнадцати. Еще одно в их возможно-невозможный список.
Он что-то бормочет, пока они пытаются освободить его. Сэм прижимает ладонь к ране на его животе – кровь течет медленно, но еще теплая. Мальчик говорит о последних днях душного лета, о том, как целовался с Сарой под яблоней, как стащил пиво у старшего брата, когда они рыбачили.
Они не успевают развязать его. Он умирает. Волокна веревки, там, где коснулся Сэм, покраснели от детской крови.
Сны всегда одинаковы. Меняются мелкие детали. Мальчик, привязанный к земле, истекающий кровью, потоками крови – не может быть столько в человеке. Она льется изо рта, глаз, и там, где стягивают веревки. Он смотрит на Дина, пытается освободиться. Губы двигаются:
— Ты начал это. Ты начал все это. Все. Чуть посильнее надавить на тебя — и всё. Чуть посильнее надавить — и ты бьешься, как стекло.
Он вдыхает с влажным хлюпом, и плюет в Дина.
Все напрягается, он насаживается на гвозди, пока его спина не выгибается дугой, и кровь бьет струей из живота.
— Ты начал. Он продолжил. Он брал, брал, брал, оно струилось по венам. А потом перешло к нам, дало нам силу. Он наш, не твой. С той ночи, как был младенцем. С той ночи, как умер, и ты остался один. Все началось из-за тебя. Но ты не сможешь остановить это, потому что слишком напуган. Ты знаешь. Знаешь. Ты сломлен. Слишком много кусочков, и ты не соберешь их вместе.
С криком мальчик сгорает в пламени:
— Ты знаешь. Ты не остановишь. Не сможешь.
Просыпаясь, Дин слышит смех.
***
Дин борется со сном.
Сэм слышит шепот пепла.
После того, как умоляет Дина остановиться и поспать.
***
В Канзасе они находят заброшенный дом. Сэм спит, а Дин смотрит в ночь.
Самая маленькая спальня находится с южной стороны. Там они чуть ли не спотыкаюсь об маленькую девочку. Сэм касается ее плеча. На ней сине-белое платье в лентах и оборках. Волосы закрывают лицо. Легко и осторожно его, почерневшие от зажженных спичек пальцы, откидывают каштановые пряди с глаз и щек.
Сердце не бьется. Девочка свернулась около кучки свечей, воск застыл лужицами.
Сердце не бьется. Дин уносит ее от Сэма, из дома, укачивая на руках, так же, как когда-то маленького Сэмми.
***
Звонит Бобби. Сэм заканчивает обрисовывать пятьдесят третью розочку на обоях, отвлекаясь от: пепел, пепел, мы все…
Беседа короткая. Дин встает с кровати, где сидел, опустив голову на руки. Сэм что-то ломает. Похоже на стекло и металл.
Он выслеживает, сжирает. Его армия скоро заполонит всю Землю.
Сэм либо ведет, либо умирает.
Они говорят «нет».
***
Они едут к Бобби.
Шины шуршат по пеплу. Единственное, что слышит Дин, звук постоянно падающего пепла.
Сэм слышит это в тишине, Дин – в движении.
Дом Бобби пуст. Не считая двух демонов, валяющихся на полу в гостиной в ловушке.
— Ребят, вы какие-то уставшие, — говорит девчонка, облизывая губы.
— Много развлекаются, — отвечает парень, его пальцы соскальзывают в задний карман ее джинсов.
Удобно устроившись в его руках, девушка продолжает:
— Без нас? Ну вот. Я постоянно слышу, как здорово вы проводите время.
Ухмылка Дина ледяная, Сэм спокойно и легко читает заклинание.
— Что вы тут делаете? Где Бобби? Что убило ваших дружков?
Вопросы Дина звучат вперемешку с латынью и рычанием. Он спрашивает, чтобы услышать что-то новое. Может Бобби был не прав, может они…
Но демоны вопят и изрыгают проклятья, Дину становится скучно, пока девчонка не говорит:
— Тебе снятся сны?
Сэм смотрит на Дина, но не останавливается. Дин смотрит на демона.
— Тебе. Тебе же снятся сны. Ты знаешь. Знаешь, что это. Великий Дин Винчестер, напуганный до усрачки под конец этого сраного Апокалипсиса. И твой брат тоже знает. Но знает, что виноват, слишком боится признать, что налажал. Вы ни хрена не сможете. Отличная парочка. Неудивительно, что вы проигрываете.
Она улыбается, показывая острые белые зубы. Глаза закатываются, и шея ломается.
Комната погружается в темноту, как клетку накрыли тканью. Единственный свет – метки на лбах и запястьях.
Рты демонов открыты в беззвучном крике. Дин практически видит человека, одетого в длинный черный плащ, он, не целясь, стреляет в тех, кто когда-то были людьми.
Дина кидает на стену, на книжные полки, слышит, как рядом с треском падает Сэм. Кости ломаются, как деревяшки.
Чувство, что по нему бьют. Огонь проходит сквозь него…
***
Сэм сипло дышит в ухо. Надрывное дыхание. Дин больше не может слушать.
— Дин, давай, давай же. Я не могу двинуться…
Его лицо очень близко, и Дин видит кровь на губах. Он кашляет, поворачивает голову и сплевывает красным.
— Сэм, нет, что…
— Бок, кажется бок…
Дин, наконец, встает, делает шаг. Что-то не так с лодыжкой, и рука — нет плечо — вывихнуто. Наклоняет голову, глаза щиплет. Течет кровь.
Зеленое и фиолетовое пересекает лицо Сэма, он пытается вытолкать Дина за дверь, но хватается за бок, рука неловко вывернута, будто он пытается пальцами заменить ребра.
Дин едет не оглядываясь. Набирает Бобби, когда его дом остается позади.
***
Бобби.
Эллен. Джо.
Никто не звонит.
Сэм засыпает, и Дин будит его, когда тот начинает захлебываться кровью, кашляя, кашляя, кашляя.
Машин нет.
В канаве валяется семья.
Вещи разбросаны вокруг.
Игрушка, а через пару метров, куда отлетела машина, детская бутылочка.
Где-то справа был город. А сейчас серая равнина. Идет дождь, и пепел никогда не тает.
***
Покосившаяся церковь, кривые стены. Камень и дерево. Сэм спрашивает вслух, сколько она уже тут стоит.
— Святая земля.
— Типа нам повезло.
Они сидят и слушают шепот пепла, звук битвы, в которой они не участвуют.
***
Три ребра. Одно, скорее всего, проткнуло легкое. Под глазами синяки от недосыпа и из-за сломанного носа. Синяки на руках — от охоты. Синяки на ногах — от бега.
— Надо было лучше следить за тобой, Сэмми.
— Опять эта хрень?
— Я серьезно.
— Я тоже. Не начинай, Дин.
— Я просто…
— Слушай, я знаю. Это не твоя вина.
— Ты не слышишь? Я вижу сны. Она же говорила и теперь…
— И ничего теперь. Я знаю, что за сны ты видишь. Они и мне снятся.
— Но ты… Ты не говорил.
Сэм пожимает плечами и вздрагивает.
Дин ругается, смотрит на камень в руке и кидает его в окно.
— Ничего не случится, Сэмми.
— Если мы разберемся, если будет шанс, то мы…
— Что? Мы ничего не можем. Мы проходило через это сто раз. Хватит.
— Ты видел дороги, Дин? Ты слышал…
— Да, Сэм. Да.
В свете свечи Сэм выглядит на шестнадцать, волосы вьются, руки опущены, словно он опять подрался с отцом, собираясь вновь уехать.
***
Падает пепел.
Скапливается на машине. Дин стискивает зубы.
Сэм кашляет и тревожит прах на церковных скамейках. Пишет свое имя, имя Дина, латинские фразы.
Все спокойно. Только церковь поскрипывает, когда земля дрожит под ногами.
Они пытаются вздохнуть.
***
Сэм слышит колыбельную. Может, это голос матери. Усыпляющий.
Дин слышит голос отца, учащий, как разбирать ружье, как заряжать и как жать на курок.
Они разговаривают. Чтобы не слышать.
***
— Дин?
— Да, Сэмми?
— Мы должны.
В ответ где-то вдалеке начинается гроза, сыплет град. Приближающийся. Но так и не появляющийся.
***
Углы церкви полны пепла.
Дин засыпает засохшие пятна крови Сэма. На Сэме все еще та порванная рубашка. В нем — сломанные ребра.
Ружья чистые.
***
Он думает обо всем том оружие, которое они собрали за эти годы. О пулях, что они купили, сделали, зарядили, выпустили. Металлический дождь. Бесчисленное количество пуль…
— Сэмми.
— Да, Дин.
Сэм кивает, и Дин наклоняется вперед. Лбы сталкиваются на мгновение.
Широко распахнутые глаза.
Вдвоем.